Краснова, Холмогорова. Социальная тревожность и ее связь с эмоциональной дезадаптацией, уровнем стресса и качеством интерперсональных отношений у студентов

СОЦИАЛЬНАЯ ТРЕВОЖНОСТЬ И ЕЕ СВЯЗЬ С ЭМОЦИОНАЛЬНОЙ ДЕЗАДАПТАЦИЕЙ, УРОВНЕМ СТРЕССА И КАЧЕСТВОМ ИНТЕРПЕРСОНАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ У СТУДЕНТОВ

В. В. КРАСНОВА, А. Б. ХОЛМОГОРОВА

Целью исследования являлось изучение социальной тревожности у студентов III курса, ее связи с проявлениями эмоциональной дезадаптации в форме симптомов депрессии и тревоги, с уровнем стресса и стратегиями его преодоления, а также с качеством интерперсональных1 отношений и семейными дисфункциями. Показано, что у студентов с высоким уровнем социальной тревожности наиболее выражены симптомы тревоги и депрессии, выше уровень академического и интерперсонального стресса, чаще отмечаются неконструктивные способы совладания с ним, более выражены амбивалентность и избегание близкого контакта в отношениях с людьми, снижен уровень социальной поддержки и имеют место наиболее высокие показатели семейных дисфункций. На основании анализа полученных данных составлен психологический портрет студента с высоким уровнем социальной тревожности; выделены мишени психологической помощи.

Ключевые слова: социальная тревожность, эмоциональная дезадаптация, интерперсональные отношения, семейные дисфункции, стресс, стратегии совладания, студенты.

Нестабильность социально-экономических условий последних десятилетий способствовала росту числа расстройств аффективного спектра у молодежи [1], [2], [3], [5], [8], [11], [21], [24]. По эпидемиологическим данным, распространенность расстройств аффективного спектра, в том числе и субклинических состояний эмоциональной дезадаптации, в студенческой популяции достигает 20—30% [17], [21]. Эмоциональная дезадаптация оказывает выраженное негативное влияние на качество жизни, социальную адаптацию, повышает риск суицида в студенческой популяции [6], [12]. О возрастании внимания ученых к этим явлениям свидетельствуют многочисленные исследования [13], [15], [16], [18], [20], [21], [22], [23], [25], [27].

В студенческом возрасте наиболее велик риск возникновения эмоциональной дезадаптации в связи с высоким уровнем нагрузки и стресса [1], [6], [9], [10]. III курс является рубежом между младшими курсами и старшими, когда наиболее остро встают вопросы профессионального самоопределения, выбора специализации, темы научной работы. Для многих студентов этот период связан с созданием семьи или длительных отношений. Это время серьезных кризисов, больших нагрузок, переживаний и проблем.

Частое недосыпание, истощение, академические задолженности, трудности самоорганизации и несформированность

конструктивных стратегий совладания, дефицит социальной поддержки, сложные семейные обстоятельства, социальные стрессы, невозможность обеспечить свою жизнь часто становятся причинами эмоциональной дезадаптации и психических расстройств у студентов. Исследование, проведенное в различных московских вузах в 2006 г., показало, что более 30% студентов III курса отмечают в самоотчете симптомы депрессии, а наличие суицидальных мыслей и желаний отмечают более 16%. Более половины студентов испытывают симптомы тревоги средней и высокой степени тяжести [4], [6], [12]. Также выявлено, что студенты используют менее конструктивные способы совладания со стрессом, нежели взрослые люди [3], [10]. В связи с этим встает вопрос о факторах, затрудняющих успешное совладание с жизненным стрессом у студентов или, наоборот, содействующих поддержанию их психического здоровья.

Обучение в вузе тесно связано с социальным взаимодействием. На процесс социальной и эмоциональной адаптации и качество жизни студентов способно оказать серьезное негативное влияние такое явление, как социальная тревожность — состояние эмоционального дискомфорта, страха, опасения и беспокойства в отношении социальной ситуации и оценки другими людьми [27], [29], [30], [33], [34]. Социальная тревожность в студенческой популяции стала важной темой исследований западных психологов, в частности, А. Зимбардо, Д. Уотсона, Р. Френда, Дж. Кларка, Х. Арковитса, П. Пилкониса, А. Лири, С. Хофмана, Дж. Керана, Дж. Уилсона, Р. Рэппи и других. Человеку с высокой социальной тревожностью в ситуации взаимодействия с людьми кажется, что он будет выглядеть смешно или глупо, что окружающие его осудят или унизят. Однако каждый на протяжении своей жизни постоянно оказывается в ситуациях необходимости контакта с другими людьми. Учеба, работа, развлечения и даже поездки в общественном транспорте тесно связаны с общением. Естественно, что человеку, у которого ситуации общения вызывают сильное чувство тревоги и дискомфорта, сложно справляться с повседневными делами.

Часто получается так, что из-за повышенной тревожности студент действительно не способен действовать эффективно в присутствии других людей и, как правило, без всяких оснований приходит к мнению, что его осуждают. Избегая ситуации контактов с людьми, такой студент лишает себя возможности развить свои социальные навыки и убедиться в том, что он способен успешно взаимодействовать.

Крайним проявлением социальной тревожности является социальная фобия. Если социальная тревожность приносит дискомфорт в жизнь человека, делает для него определенные ситуации мучительными и неприятными, то социофобия приводит к серьезной дезадаптации и зачастую к отказу от деятельности, связанной с пугающими ситуациями. В настоящее время социофобия имеет статус самостоятельного психического расстройства по классификации МКБ-10, разработаны критерии клинической диагностики, стандарты медикаментозного и психотерапевтического лечения. Это расстройство связано с высоким риском суицида и злоупотребления психоактивными веществами. Типичные симптомы социальной фобии: острая тревога, сильное напряжение, покраснение лица, ощущение кома в горле, сердцебиение, сухость во рту, тошнота, дрожь и слабость в ногах, невозможность сосредоточиться в провоцирующих страх ситуациях [14].

Основным выходом для людей, страдающих социальной фобией, часто становится избегание любых ситуаций, которые для них связаны с вероятностью негативной оценки, — выступлений, встреч с противоположным полом, вечеринок, что приводит к частичной или полной социальной изоляции. Это сильно ограничивает их возможность чувствовать радость жизни

и заставляет страдать от одиночества. Еще более трудно переносимой такую ситуацию делает постоянное сравнение себя с более успешными и уверенными людьми.

Ниже приводятся результаты исследования интерперсональных факторов социальной тревожности, которые в соответствии с многофакторной моделью расстройств аффективного спектра выделяются в отдельный блок наряду с семейными, макросоциальными и личностными [21], [23].

Целью исследования являлось изучение социальной тревожности у студентов III курса и ее связи с качеством интерперсональных отношений, семейными дисфункциями, трудностями в учебном процессе и различными проявлениями эмоциональной дезадаптации.

ИСПЫТУЕМЫЕ И МЕТОДИКИ

Испытуемыми являлись студенты III курса московских гуманитарных вузов. Возраст испытуемых составлял 19—23 года (средний возраст — 21,5 года).

Исследование включало в себя два этапа. На первом этапе изучалась связь социальной тревожности с эмоциональной дезадаптацией и различными видами стресса (было обследовано 140 человек), на втором — связь социальной тревожности с эмоциональной дезадаптацией и особенностями интерперсональных отношений у студентов (был обследован 101 человек). Всего было использовано четыре блока методик, направленных на оценку: 1) социальной тревожности; 2) симптомов эмоциональной дезадаптации; 3) уровня стресса и стратегий совладания с ним; 4) особенностей интерперсональных отношений. Блоки опросников, направленные на изучение социальной тревожности и эмоциональной дезадаптации, являлись общими для обоих этапов исследования, поэтому данные по соответствующим опросникам были суммированы для обеих выборок, включающих в общей сложности 241 человек (160 девушек и 81 юношу); совместно с родителями проживало 207 человек.

Для оценки уровня социальной тревожности использовались:

1) шкала социального избегания и дистресса (SADS — social avoidance and distress scale [34]);

2) шкала страха негативной оценки (FNE — fear of negative evaluation [34]);

3) краткая шкала социальной фобии (BSPS [31]).

Для оценки выраженности эмоциональной дезадаптации применялись:

4) шкала депрессии (BDI, адаптация Н. В. Тарабриной [19]);

5) шкала тревоги (BAI [19]).

Для оценки стресса и способов совладания с ним использовались:

6) опросник недавних жизненных событий у студентов [32]. Содержит список микрострессоров, типичных для студентов, направлен на оценку уровня интерперсонального и академического стресса, а также общего уровня стресса;

7) шкала COPE (COPE Inventory [28]). Методика создана для диагностики широкого спектра копинговых реакций.

Для оценки качества межличностных отношений использовались:

8) опросник социальной поддержки (FSOZU-22, адаптация А. Б. Холмогоровой, Г. А. Петровой [21]);

9) структурированное интервью «Московский интегративный опросник социальной сети» (разработан А. Б. Холмогоровой совместно с Н. Г. Гаранян и Г. А. Петровой [21]);

10) опросник «Семейные эмоциональные коммуникации» (СЭК, разработан А. Б. Холмогоровой совместно с С. В. Воликовой [21]);

11) тест на тип привязанности в межличностных отношениях [21].

Для оценки эмоциональных трудностей, связанных с учебным процессом, использовались:

12) опросник недавних жизненных событий у студентов [32];

13) шкала COPE (COPE Inventory [28]).

Опросники для оценки качества интерперсональных отношений и эмоциональных трудностей, связанных с учебным процессом, использовались позже, поэтому число испытуемых по этим показателям не совпадает с числом испытуемых по другим показателям.

РЕЗУЛЬТАТЫ И ИХ ОБСУЖДЕНИЕ

Для выделения групп с высоким уровнем социальной тревожности мы использовали метод процентилей, который позволяет показать процент случаев в определенной генеральной совокупности с равными или меньшими заданного значения процентиля оценками. Таким образом, метод процентилей дает более точную информацию, чем просто сообщение о том, что в данном распределении некое значение переменной попадает выше или ниже среднего. В нашем исследовании мы разделили выборку на три группы: с низким, средним и высоким уровнями социальной тревожности (33 и 66 значений процентиля) по следующим аспектам: социальное избегание и социальный дистресс, страх социальной оценки и показатели по шкале социальной фобии, поскольку социальная тревожность неоднородна и включает в себя все эти проявления.

Были получены следующие результаты эмпирического исследования выраженности симптомов эмоциональной дезадаптации и повседневного стресса в группах с разным уровнем социальной тревожности.

В табл. 1 приведены данные различий по показателям выраженности симптомов депрессии в группах с низким, средним и высоким уровнями социальной тревожности. Степень эмоциональной дезадаптации (в виде симптомов депрессии) в группе студентов с высоким уровнем социальной тревожности значимо выше, чем в группах с низким и средним показателем социальной тревожности (p<0,001). В группе студентов со средним уровнем социальной тревожности показатели депрессии достоверно выше, чем в группе студентов с низким уровнем социальной тревожности (p<0,001). Средние значения показателей депрессии у студентов с высокой социальной тревожностью указывают на высокую вероятность клинической формы депрессии [14], [25].

В обследуемой выборке 6 (2,5%) студентов имели показатели по шкале социальной фобии (BSPS), равные или превосходящие 41 балл, что с высокой степенью вероятности указывает на наличие у них клинической формы социальной фобии [31].

Таблица 1

Выраженность симптомов депрессии в группах с различным уровнем социальной тревожности

В табл. 2 приведены различия по показателям выраженности симптомов тревоги в группах с низким, средним и высоким уровнями социальной тревожности. Степень эмоциональной дезадаптации (в виде симптомов тревоги) в группе студентов

с высоким уровнем социальной тревожности оказалась значимо выше, чем в группах с низким и средним показателем социальной тревожности (p<0,001). Также было выявлено, что показатели тревоги в группе студентов со средним уровнем социальной тревожности достоверно выше, чем в группе студентов с низким уровнем (p<0,001).

Таблица 2

Выраженность симптомов тревоги в группах с различным уровнем социальной тревожности

Таблица 3

Уровень стресса в группах с различным уровнем социальной тревожности

В табл. 3 приведены данные сравнения групп с разным уровнем социальной тревожности по показателю повседневного стресса. Группы студентов с высоким (p<0,05) и средним (p<0,05) уровнями социальной тревожности статистически достоверно имеют более высокие значения по показателю общего повседневного стресса, чем группа с низким уровнем социальной тревожности (p<0,05). Показатели высокого уровня стресса встречаются в этих группах в два раза чаще, чем в группе с низким уровнем социальной тревожности.

Таблица 4

Уровень повседневного стресса в группах с различным уровнем социальной тревожности

В табл. 4 приведены показатели повседневного стресса (общий, академический и межличностный) в группах студентов с низким, средним и высоким уровнями социальной тревожности. В группе студентов с высоким уровнем социальной тревожности эти показатели (p=0,05; p=0,019; p=0,05 соответственно) достоверно выше, чем в группе с низким. В группе с низким уровнем социальной тревожности показатели академического (p=0,026) и общего стресса (p=0,017) достоверно ниже, чем в группе со средним уровнем социальной тревожности.

Поскольку для студенческой популяции характерен высокий уровень стресса, эмоциональное благополучие сильно связано с выбором эффективных копинг-стратегий. По мнению многих авторов, социально тревожные индивиды часто прибегают к так называемому избегающему стилю поведения в ситуациях социального

взаимодействия, которые ведут к усугублению дезадаптации и приобретению ею хронического характера [7], [26], [28], [29].

Были выявлены значимые различия в отношении нескольких типов совладающего поведения. Как видно из табл. 5, студенты с высоким уровнем социальной тревожности достоверно реже прибегают к такому виду совладающего поведения в стрессовой ситуации, как «позитивное переопределение и личностный рост», чем студенты с низким (p=0,004) и средним (p=0,007). Студенты с низким уровнем социальной тревожности достоверно реже прибегают к такому стилю совладания со стрессом, как «поведенческое избегание» (p<0,001) и «психическое избегание» (p=0,006), по сравнению со студентами с высоким уровнем социальной тревожности. Студенты с низким уровнем социальной тревожности активнее используют юмор в стрессовой ситуации (p<0,001) по сравнению со студентами с высоким уровнем социальной тревожности. Таким образом, полученные результаты говорят о том, что студенты с высоким уровнем социальной тревожности чаще прибегают к неконструктивным способам совладания со стрессом в форме избегания, что хорошо согласуются с исследованиями других авторов [7], [10], [26], [28], [29].

Таблица 5

Показатели выбора стратегий совладающего поведения в группах студентов с разным уровнем социальной тревожности

Как видно из табл. 6, существуют значимые различия в показателях социальной поддержки в группах с разным уровнем социальной тревожности. В группе студентов с низким уровнем социальной тревожности показатели эмоциональной и инструментальной поддержки, социальной интеграции и общий уровень поддержки значимо выше, чем в группах с высоким (p<0,05) и средним (p<0,05) уровнями социальной тревожности. Это говорит

о том, что социально тревожные студенты в своих ответах отмечают меньшее число знакомых, способных помочь, например, позаботиться о квартире в их отсутствие, одолжить бытовой прибор, поделиться полезной информацией, оказать моральную поддержку в тяжелой ситуации, выслушать и разделить горе и радость. Они также не чувствуют себя включенными в какую-либо социальную группу или общность, для них характерна социальная изоляция и одиночество. Полученные результаты соотносятся с отечественными исследованиями на эту тему [3], [25].

Таблица 6

Показатели социальной поддержки в группах с разным уровнем социальной тревожности

Как видно из табл. 7, бо́льшая часть студентов с низким уровнем социальной тревожности в межличностных отношениях склонны к надежной привязанности, более половины студентов с высоким уровнем социальной тревожности чаще вступают в интерперсональные отношения с амбивалентным типом привязанности, который можно охарактеризовать как «привязанность – отталкивание». В таких отношениях человек часто стремится «слиться» с партнером, быть как можно ближе, но в то же время испытывает постоянное беспокойство о том, что партнер его не любит, не хочет быть с ним, и, получая долгожданное внимание, отталкивает его [22], и это не позволяет сформировать теплые доверительные отношения.

Данные табл. 8 отражают статистически достоверные различия в размере социальной сети (p<0,001) по сравнению с числом лиц, оказывающих эмоциональную (p<0,001) и инструментальную поддержку (p=0,03) в группах студентов с низким и с высоким уровнями социальной тревожности, а также значимые различия в размере социальной сети (p=0,003) и числе лиц, оказывающих эмоциональную поддержку (p=0,015) в группах студентов с высоким и средним уровнями социальной тревожности. У студентов с высоким уровнем социальной тревожности социальная сеть значимо у́же, чем у студентов с низким и средним уровнями социальной тревожности, у них меньше близких людей, оказывающих эмоциональную и инструментальную поддержку. Следует отметить, что узкая социальная сеть является фактором-предиктором эмоционального неблагополучия, поскольку провоцирует дефицит поддержки [6], [25].

Таблица 7

Частота типов привязанности в межличностных отношениях в группах студентов с разным уровнем социальной тревожности

В табл. 9 показан уровень выраженности семейных дисфункций в родительской